– Ты куда?

– Домой,– безразлично ответила я и достала из своей сумочки косметичку.– Ты должен отвезти меня домой.

Достав дорогую косметику я быстро, словно я опаздывала на очередные съемки, наложила ее на лицо и с профессиональной точностью оценила свой макияж. Отлично. Просто отлично. Если женщина знает в этом толк, то она это делает довольно быстро.

Михаил молчал и по-прежнему не сводил с меня глаз, следя за каждым моим движением. Надев свои вещи от Гуччи, я вновь покрутилась у зеркала и мысленно поставила себе отличную оценку. Сев в мягкое широкое кресло, я подвинулась к самому краю для того, чтобы не затеряться в его просторах, а наоборот, продемонстрировать свои достоинства.

– Ты знаешь как себя подать,– Михаил облизнулся как мартовский кот и потянулся к моим ногам.– Бог мой, у тебя столько достоинств.

– Мое самое главное достоинство это то, что я женщина.

– Неужели ты так относишься к мужчинам?

– Мужчины сами сделали все для того, чтобы я к ним так относилась.

Я убрала голову Михаила от своих ног и холодно посмотрела на часы.

– Мне пора.

– Куда?

– Туда, откуда ты меня привез. Если ты не в состоянии меня отвезти, то вызови мне такси.

– Почему ты считаешь, что я не в состоянии тебя отвезти?

– Потому, что ты лежишь голый и даже не думаешь поднять свою задницу.

– Я не могу от тебя оторваться. Ты врываешься в мою жизнь с фантастической быстротой и с точно такой же быстротой хочешь из нее исчезнуть. Ты всегда подчиняешься только слепому желанию, а не разуму?

– Я всегда подчиняюсь разуму, а не слепому желанию.

– Ни дать ни взять сказка про Золушку. Только в моих руках от Золушки не останется даже хрустальной туфельки.

– Зато у меня от тебя остался твой «Мерседес». Ты его сейчас заберешь? – осторожно спросила я и посмотрела на реакцию Михаила.

– Он и вправду тебе мешает?

– Хотелось бы очистить двор. Тем более у тебя там лежит какая-то мелочевка. Пропадет, и ты с меня начнешь спрашивать.

– Не говори ерунды. Еще не хватало, чтобы я выяснял с тобой отношения из-за какой то мелочевки. Неужели ты думаешь, что я настолько мелочный мужчина?!

– Нет, ты далеко не мелочный мужчина,– ответила я и пристально посмотрела на своего собеседника.

Несколько минут мы смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Под моим внимательным взглядом Михаил заметно нервничал, и как бы он ни пытался это скрыть, у него ничего не получалось. Мы упорно молчали, но мне почему-то показалось, что каждый из нас ведет свой внутренний монолог. «Если ты хочешь получить свои денежки обратно и уповаешь на мою честность, то выброси это из головы и не строй на этот счет никаких планов. Твои денежки в надежном месте и уж, поверь, я найду им достойное применение. А у тебя и так денег куры не клюют, миллионом больше, миллионом меньше… И уж если ты почти миллион долларов называешь мелочевкой…»

– Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего?

Михаил сея на краешек кровати и принялся надевать свои шелковые трусы.

– И чего же тебе сейчас хочется?

– Напиться.

– Мне кажется, что тебе уже достаточно. Предлагаю начать трезвый образ жизни.

– И все же мне дико хочется напиться.

– С чего бы это?

– С того, что противно чувствовать себя дураком. Я бы сейчас нализался до чертиков. Вдрызг. Так, чтобы в глазах показались искры.

– Это слишком банально.

– Когда пьешь, все проблемы кажутся такими мелкими и ничего не значащими. Напиться и заснуть тяжелым пьяным сном, в которым ко мне опять явишься ты. Зеленоглазая танцующая Леди с большими печальными глазами и дождь.

– Михаил, давай без сентиментальностей. Одевайся, нам пора.

– И все?

– А что ты хочешь еще?.

– Ты сказала так просто: «Одевайся, нам пора». И все. Терапия закончилась.

В глазах Михаила читалась пустота одиночества и какая-то безысходность. Он быстро оделся и сел передо мною на корточки. Взяв меня за руки, он с нескрываемым интересом заглянул в мои глаза, словно пытался прочитать то, что я хранила в глубине своей души.

– Ань, а ты когда-нибудь любила?

– Да, и не раз.

– Я не могу поверить в то, что кто-то мог тебя бросить.

– Это было давно и неправда,– попыталась уйти я от разговора.

– А ты когда-нибудь бываешь искренней?

– Бываю.

– А что ты ценишь больше всего?

– Успех.

– А как ты его добилась?

– Неважно. Главное, что он у меня есть. Человек никогда не достигнет успеха, если у него нет нескольких важных вещей: звериной хитрости, крепких кулаков, острых зубов и большого терпения.

– Слушай, Ань, я не знаю, что со мной происходит…

– В смысле?

– Чем больше я на тебя смотрю, тем больше понимаю, что хочу видеть тебя вновь и вновь. Я ничего не могу с собою поделать.

– Нам пора,– вновь повторила я и встала со своего места. Мы вышли на веранду и остановились прямо в распахнутых дверях.

– Опять идет дождь,– тихо сказала я и посмотрела на сильный, непрекращающийся ливень.

– Ты любишь дождь?

– Очень. Я люблю сильный, порывистый ливень и маленький летний дождик. Я просто люблю дождь. Я люблю рисовать дождь. Он всегда разный, от прозрачного до стального. Как ты думаешь, на что похож дождь?

– Не знаю. Дождь, как дождь.

– Он похож на слезы.

– На слезы?!

Да, на слезы. Слезы бывают добрые, а бывают злые. А еще они соленые. Дождевая вода соленая на вкус, точно такая же, как и слезы. Знаешь, ведь именно в дождь я очень много думаю и анализирую. Именно в дождь. Когда идет дождь, я учусь отстаивать каждую минуту своего существования в такой тяжелой игре без правил, как жизнь. Я учусь просчитывать свои шаги на пять ходов вперед, искать любые неожиданности и стараться их избегать. Я терпеть не могу неожиданностей, и уж если они появляются, то стараюсь обратить их на пользу себе. Именно в дождь я репетирую свои роли и учусь быть великой актрисой. Я учусь тщательно скрывать свои чувства, эмоции и умело заменяю их на фальшивые, вызываю у окружающих веру в мою искренность.

Как только я закончила цитировать вслух свои мысли, Михаил обнял меня за плечи и довольно взволнованно произнес:

– Анна, я еще никогда не встречал такую женщину. Такая, как ты, никогда не затеряется даже в самой огромной толпе. Ты всегда будешь выделяться. Наверное, поэтому ты и стала звездой. Я представляю, как в твою сторону поворачивают голову сотни мужчин, засматривающихся на твое совершенное, гибкое тело.

– Я никогда не старалась специально подняться над толпой, но я всегда была над ней,– я убрала руки Михаила со своих плеч и бросилась в дождь…

Пока мы ехали в направлении моего дома, Михаил позвонил своему водителю и назвал мой адрес, для того, чтобы тот приехал в мой двор забрать «Мерседес». Сунув телефонную трубку в карман, он растерянно пожал плечами и как-то грустно сказал:

– Я не хочу, чтобы эта сказка закончилась. Золушка не оставила принцу даже хрустальной туфельки, а принц забрал свою золотую карету. Ты говорила, что то, что произошло сегодня ночью, называется терапией. Терапия должна излечивать, а мое сердце заболело еще больше.

До самого моего дома Михаил одной рукой держал руль, а другой крепко сжимал мою руку.

– Анна, у меня никогда не было такой женщины,– повторил он и практически не находил себе места.– В последнее время столько всего творится. Будь осторожна. Я начинаю за тебя переживать. Какой-то непонятный следователь… Кто-то предупреждает тебя о взрыве…

– Не надо. Я привыкла переживать за себя сама.

– Очень тяжело бороться с обстоятельствами в одиночку. Нужно, чтобы в этом помогали друзья. Скажи, ты веришь в дружбу?

– Я верю в отношения между людьми.

– У тебя были настоящие друзья?

– У меня была настоящая подруга.

– Ты ее очень любила?

– Она была для меня как сестра. Я была к ней так сильно привязана, что если бы мне понадобилось отдать за нее свою жизнь, я бы сделала это не задумываясь ни на минуту.